Богини: Латона, Деметра и Персефона

Следующей по порядку должна идти Афина, но мне что-то про нее сейчас не хочется - а хочу я рассказать про Персефону и ее мать.

Деметра - богиня плодородия и земледелия, подательница жизни и покровительница всего живого на земле. Само имя ее означает то ли "Богиня-Мать", то ли "Мать-Земля". Она научила людей сеять зерно и печь хлеб, она управляет сменой времен года. Изображают ее в виде высокой статной женщины зрелых лет, иногда с обнаженной грудью, с колосьями в руках; ее появлению сопутствует аромат зерна и спелых плодов.



Вообще, хотя дети в греческом пантеоне есть у очень многих, лишь о двух богинях можно сказать, что сама сущность их - материнство. Вторая - Латона, мать Аполлона и Артемиды; богиня очень древняя и почтенная, но практически ничем, кроме своих детей, не известная. Есть предположение, что само имя ее - индоевропейское, того же корня, что и "Лада".



Латона - страдающая мать. Беременность и роды дались ей очень нелегко: во время беременности ее (как водится) преследовала злобная Гера, и Латона скиталась по всей Элладе, не в силах оставаться на одном месте. Рожала она девять суток, и только чудом смогла все-таки произвести на свет своих божественных близнецов. А не успела родить - как пришлось ей с детьми на руках спасаться от дракона Пифона.



Но все эти треволнения закончились благополучно, и дальше дети приносили Латоне только радость. Оба выросли такими, что ими можно гордиться! Аполлон и Артемида нежно любят мать, защищают ее и требуют к ней уважения, в том числе и очень жесткими мерами (как в истории с Ниобой) - а она, в свою очередь, с радостью и гордостью следит за успехами детей и помогает им, если что-то не ладится. Когда Аполлон однажды, по молодости лет, сильно разозлил Зевса и едва не угодил в Тартар - именно Латона умолила царя богов смягчить ему наказание.

Для Деметры материнство тоже оказалось трудным - но на ее долю выпало иное, куда более тяжкое испытание.
Многие богини - матери-одиночки; но лишь для Деметры, Великой Матери, весь смысл жизни сосредоточился в единственной дочери Персефоне.
Рассказывают, что в детстве Персефона росла вместе с Артемидой и Афиной. Заводилой в этой девичьей компании была, конечно, Артемида; Афина лучше всех училась (и давала подружкам списывать :-)) и, хоть иногда и казалась занудой, всегда могла дать хороший совет; а Персефона держалась в тени подруг и на их фоне несколько терялась. Была она тихой, немногословной, выглядела типичной "маминой дочкой", застенчивой, послушной и домашней. Да и мать - что правда, то правда - души в ней не чаяла и сильно ее опекала.
Но вот девочка подросла - и по всему свету разнеслась весть о ее удивительной прелести. Персефона была прекрасна - хоть и необычной, не "олимпийской" красотой: хрупкая, бледная, с огромными вечно-удивленными глазами. Но, кто видел ее хоть раз - уже не мог забыть.



Сватались к ней первостатейные женихи - Арес и Аполлон. Но буйный нрав Ареса пугал Персефону. А Аполлон вроде бы всем был хорош, но... то ли слишком ярок для нее - он все-таки солнечный бог, а она всегда предпочитала тень и неяркие краски; то ли Персефона предчувствовала, что ее ждет какая-то иная, необычайная судьба... словом, она сказала, что очень польщена, но не готова выходить замуж и еще подумает. А мать была этому только рада - она обожала дочку и вовсе не спешила с ней расставаться.
Однажды в компании подруг-нимф Персефона собирала цветы на лугу. Чуть поодаль заметила она цветок, не похожий на все прочие - бело-желтый нарцисс: цветок прекрасный, но зловещий, со своей трагической историей, которую я расскажу как-нибудь в другой раз. Не зная, что нарцисс предвещает недоброе, Персефона отделилась от подруг, нагнулась за цветком - и в этот миг...



У самых ее ног разверзлась земля. Посреди цветущего луга распахнулся черный провал в бездну, и из этого провала вылетела колесница, запряженная парой чудовищных, черных, как уголь, коней - а на ней... В первый миг ей показалось, что колесница пуста*. Но в следующее мгновение чудится ей там что-то темное, бесформенное, ежесекундно меняющее очертания, не схожее ни с чем земным; что-то страшное, отвратительное - и все же от него невозможно отвести взгляд; и это что-то - этот кто-то - смотрит прямо на нее, протягивает ей руку...
Ахнула Персефона и повалилась без чувств - прямо в объятия к чудовищному пришельцу. Колесница скрылась под землею, и провал захлопнулся за ней.
Это был Аид, бог смерти и подземного мира. Весть о красоте Персефоны долетела и до его мрачного царства - и решил он, что не достанется она никому из живых, а станет его женой.

*Отправляясь на землю, Аид всегда надевает шлем-невидимку - потому и говорят, что смерть подкрадывается незаметно.

Дело было невиданное и неслыханное: ведь никто из богов до сих пор не умирал.
Девять дней и девять ночей безутешная Деметра искала дочь по всей Элладе (с тех самых пор мы девять дней вспоминаем своих покойников) - пока Гелиос, видящий все, что творится под солнцем, не рассказал ей, что Персефона теперь в царстве мертвых. Тогда Деметра скинула с себя обычные зеленые одежды, облачилась в черное (с тех пор и мы надеваем траур по умершим близким) и поклялась, что ни одно семя не прорастет, ни одна травинка не взойдет на земле, пока дочь к ней не вернется.
Плач и стон стоял по всей земле. Деметра в черных одеждах скиталась по свету, плакала о дочери своей и не могла утешиться - а все живое на земле чахло, люди и звери умирали от голода. Прекратились жертвоприношения - и богам на Олимпе тоже пришлось несладко. Но, как помочь горю, никто не знал - над подземным миром олимпийцы не властны...
О том, что произошло дальше, мы знаем очень немногое. Об этом не писали поэты: рассказы об этом передавались втайне, из уст в уста, на мистериях - тайных обрядах поклонения Деметре и Персефоне, совершавшихся в Элевсине. Говорят, на помощь Деметре и всему гибнущему миру пришла Геката, мудрая богиня ночи, тьмы и тайного знания, свободно бродящая по всем трем мирам. Она научила Деметру, как спуститься в подземный мир и вывести оттуда дочь.



Но, прощаясь с Персефоной, Аид дал ей волшебный плод граната: стоило съесть несколько гранатовых зернышек - и она уже не могла забыть ничто из того, что происходило с ней в царстве мертвых, и обречена была туда вернуться.

Вся земля радовалась возвращению Персефоны, и мать ее - больше всех. Снова зацвели сады и заколосились поля, долгая зима наконец сменилась весной, а весна - летом, как и положено по календарю.
Но родичи и друзья Персефоны скоро заметили, что она сильно изменилась. Словно какая-то невидимая стена теперь отделяла ее от прочих богов и богинь. Она стала еще прекраснее - но в красоте ее появилось что-то пугающее; по-прежнему была тиха и молчалива - но, когда говорила, в суждениях ее появлялась неожиданная меткость и жесткость. Обычные олимпийские сплетни - в основном о том, кто, с кем и как - больше ее не занимали; если же подруги, преодолев робость, расспрашивали ее о подземном царстве - спокойно, даже с улыбкой рассказывала она такие вещи, которые вгоняли в дрожь даже бесстрашную Артемиду.



Одна только Деметра ничего не замечала - или, быть может, не желала замечать. "Какое счастье, - говорила она, - что ты избавилась от этого чудовища и вернулась ко мне! Все позади - забудь о прошлом! Теперь мы с тобой никогда не расстанемся!"
Персефона не спорила - она вообще не любила споров. Но однажды она вошла к матери и сказала: мол, спасибо, мама, я замечательно провела время, но теперь мне пора домой.
- Как домой? - не поняла Деметра. - Куда "домой"? Ведь твой дом здесь!
- Нет, мама. Теперь мой дом - там.
Сначала Деметра не понимала. Потом пришла в ужас, а от ужаса - в ярость. Вопила и рыдала, умоляла и проклинала - и на земле, вторя ее горю, лились дожди и бушевали осенние бури.
Но ее тихая, послушная девочка вдруг оказалась тверда, как сталь. Ее дом - под землей; она - царица мертвых, ее ждет муж и ждет ее царство.
Тогда Деметра отправилась к Зевсу, потребовала собрать совет богов, дружно осудить и наказать этого негодяя, этого монстра, неведомо каким колдовством приворожившего и поработившего ее дочь. Дело было серьезное: назревала война между мирами живых и мертвых - а этого не хотели ни Зевс, ни Аид. Долго боги судили и рядили, как быть; и наконец решили, что теплое время года Персефона будет проводить с матерью на земле, а холодное - с мужем под землей.

Так Персефона стала богиней мертвых. О мрачном царстве ее мало что известно - ведь оттуда почти никто не возвращался; но говорят, что правит она справедливо и милосердно. Это она, растроганная песнями Орфея, позволила ему вывести из подземного царства Эвридику - и не ее вина, что он так и не сумел вернуть жену к жизни. Она спрятала от гнева Геры маленького Адониса. В отличие от других олимпийцев, она умеет прощать: Тесея, оскорбившего ее, она простила и отпустила обратно в мир живых по просьбе Геракла.
В древности Персефона дарила людям надежду на вечную жизнь. В чем состояла эта надежда - нам неведомо; эта тайна ушла в загробный мир вместе с последними посвященными. Но те, кто проходил Элевсинские мистерии до конца, встречались в них с царицей мертвых - и уже не боялись умереть, зная, что после смерти ждет их не унылое и бесцельное блуждание по берегам Леты, а некое продолжение жизненного пути.
Но Персефона - не только богиня смерти; она и богиня перемен. Лето сменяется осенью и зимой, расцвет - увяданием; мы взрослеем, а затем стареем, сталкиваемся с болезнями, с потерей близких, с крушением жизненных планов - и еще с тысячью вещей, которые не можем изменить. Мы уверяем себя, что нас это не коснется - но рано или поздно это случается с каждым. Порой перемены вызывают в нас гнев или неутолимую скорбь - тогда мы, как горюющая Деметра, плачем, проклинаем весь мир и клянемся, что жизнь наша никогда больше не расцветет. Персефона поступила иначе: она приняла свою судьбу - и стала не игрушкой в руках смерти, не бессильным мертвецом среди мертвецов, но владычицей своего царства, для всех прочих страшного и непостижимого. Всякий раз, когда мы сталкиваемся с чем-то таким, что сильнее нас, чего мы не понимаем, чем не можем управлять, лишь чувствуем, как оно властно влечет нас прочь от привычных путей - за плечом у нас звучит тихий голос Персефоны.



Думается, что есть у Персефоны и иная, темная сторона. В царстве мертвых она повелевает силами страшными и грозными - это должно на ней сказаться. И, как бы там ни было, она лишилась жизни - и не может не ощущать своей потери. Возможно ли, чтобы она, хотя бы изредка, не завидовала живым? Не мечтала бы о том, чтобы нарушить их безмятежное счастье - или каким-то образом возместить за их счет свою невосполнимую потерю? Она - странное существо, и не живое, и не вполне мертвое, зависшее между тем и этим светом: логичной кажется мысль, что она - покровительница призраков, неупокоенных душ и прочих существ такого рода, быть может, вплоть до столь популярных в наши дни вампиров. Не случайно Стивен Кинг в одном из последних своих романов вывел Персефону демонической соблазнительницей, заманивающей людей в царство смерти.



Но и в этой своей ипостаси она не соблазняет грубо и чувственно, как какой-нибудь суккуб, и не пугает, как чудовищные спутники Гекаты - она обращается к глубоким, потаенным струнам души, к той странной и болезненной жажде, что таится в каждом из нас. Пока смерть является к тебе, как воин с мечом, и вызывает на бой - ей еще можно противиться; но однажды она приходит, как прекрасная женщина с удивленно-печальными глазами; она зовет - и ты идешь за ней, хоть и не хочешь идти. Хрупкая, неброская красота увядания; тоска по чему-то нездешнему; печаль, которую, раз вкусив, не променяешь ни на какое наслаждение; усталость от жизни и жажда смерти - все это она, Персефона.